Лучший контент еврейского интернета (июнь-июль)

Пропустили что-то интересное из еврейского мира онлайн? ЕАЕК готовит периодическую подборку лучшего контента еврейского интернета:

В честь вступления в должность 13-го премьер-министра Израиля Нафтали Беннета Лехаим публикует интервью, которое политик дал изданию в 2016. О связи Беннета с советским еврейством, отношению к движению Хабад и о проблемах общин диаспоры можно прочитать на сайте.

 

jewish.ru рассказывает о Мордехае Ноахе – после США в Тунисе, который в 19 веке захотел основать временное еврейское государство на острове площадью в 70 квадратных километров на границе США и Канады. О трудностях, с которыми столкнулся Ноах, а также его активной еврейской деятельности – в материалах интернет-издания.

 

haaretz.com публикует серию статей об удивительных находках израильских археологов. Одна из них была обнаружена недалеко от Рамлы – фрагмент черепа до сегодняшнего дня неизвестного науке вида человека. Раскопки велись в 2010-2012 годах, однако результаты исследований ученые смогли опубликовать только сейчас. Еще одна археологическая находка – фрагмент крепостной стены, защищавшей Иерусалим с восточной стороны. По мнению археолога Филипа Вукосавовича, этот фрагмент стены был возведен во времена Первого Храма, однако, кто именно возвел его и от кого защищала восточная часть крепостной стены, до сих пор остается загадкой.

 

Основатели образовательного YouTube-канала «Ладаат» поговорили с адвокатом Йосефом Хаимом – бывшим евангелическим архиепископом, прошедшим гиюр. В интервью рассказывается о пути и духовных поисках Йосефа, об отношениях с семьей после принятия иудаизма и о том, почему он не жалеет о годах, которые он провел, следуя законам другой религии.

 

В рамках еженедельного урока по недельной главе Борух Горин рассказывает о древней рукописи иерусалимского Талмуда – трактат Звахим. О том, что не так с этой рукописью, можно узнать в видео-обзоре главы Матот-Масеэй.

 

Телеграмм-канал «Пятый пункт» публикует статью, вышедшую в издании «Советская Латвия» после посещения Риги тель-авивской баскетбольной командой «ХаПоэль». Автор канала разбирается, почему данная статья описывает не спортивные достижения команды, а «сионистский разврат», которому, по мнению «Советской Латвии», предавались игроки в рижской синагоге.

 

На странице Всемирного Еврейского Конгресса в Facebook можно заглянуть внутрь открытой после реконструкции синагоге на улице Румбах в Будапеште. Оригинальное, построенное еще в 70-е годы XIX века здание было уничтожено нацистами во время оккупации Венгрии, и только сейчас открылось для всех желающих в качестве еврейского общинного центра.

 

Раввин общины Jewish Point Йосеф Херсонский разбирается в алахическом и других аспектах обиды. О раскаянии после нанесенной обиды и ее отличии от недопонимания между людьми – в телеграмм-канале «Вопрос к раввину».

 

Инстаграм-страница JewishArchive публикует фотографии проданных на аукционе Сотбис сундуков из Восточной Европы конца XIX – начала XX века, которые преподносились в качестве свадебного подарка еврейским невестам от семьи жениха накануне свадьбы.

 

Канал «Разговорный иврит online» продолжает не только знакомить подписчиков с современной израильской музыкой, но и обучать новым словам и выражениям на примере популярных музыкальных произведений; расширяем словарный запас с помощью песен Юваль Даян и Омера Адама, а также учим израильский слэнг на примере многозначного глагола “למות” – “умирать”.

Лучший контент еврейского интернета (май-июнь)

Пропустили что-то интересное из еврейского мира онлайн? ЕАЕК готовит периодическую подборку лучшего контента еврейского интернета:

Еврейский канал делится ссылкой на материал американской версии журнала Vogue об обширной кампании в соц.сетях в поддержку Агунот – женщин, которые не могут получить развод от своих мужей. Колумнистка Лиана Сетенштейн поговорила с участницами кампании и попыталась разобраться, почему некоторые женщины в еврейской религиозной среде годами не могут получить гет.

 

Арзамас при поддержке Еврейского музея и центра толерантности выпустил подробный гид по традиционным блюдам евреев Восточной Европы – разобрался в происхождении блюд, этимологии их названий, подобрал цитаты из литературных произведений и, конечно же, поделился рецептами.

 

Телеграмм-канал Еврейской Общины Молдовы рассказывает проведенных в Молдове детстве и юношестве будущего основателя и первого мэра Тель Авива Меира Дизенгофа.

 

В рамках лекции «Вселенная Хамас» гид и историк Борис Долин разбирает структуру и идеологию исламистских группировок на территории Ближнего Востока. В еще одной своей лекции автор раскрывает понятия Израиля и Палестины через стоящие за ними идеологии.

 

Раввин общины Jewish Point Херсонский, отвечая на поступивший в его телеграмм-канал вопрос, разбирается в юридическом и общечеловеческом аспекте родственных связей между прошедшими гиюр людьми и их ближайшими родственниками-неевреями.

 

Телеграмм-канал Пятый пункт рассказывает о неудачной попытке А.С.Пушкина выучить иврит, о том, как в советской периодике пытались упомянуть евреев без самого слова «еврей» (спойлер – описание получилось на 4 строчки), и о том, как из-за одного слова был уничтожен  весь тираж книги “Вавилонская башня и другие древние легенды» под редакцией К.И.Чуковского.

Если бы в июне 1967 существовал твиттер

Война за независимость, закончившаяся в 1949 году, определила границы Израиля на последующие 18 лет. Черта прошла буквально по самому сердцу еврейского народа, разделив Иерусалим и будто отрезав от молодого государства всю древнюю историю, хранящуюся в холмах Иудеи и Самарии. В руках иорданцев в том числе оказался Старый город Иерусалима. 19 лет евреи были лишены возможности молитвы у главной своей святыни — Храмовой горы и Стены Плача. За это время успело вырасти поколение, знавшее об этих местах только из рассказов или не знавшее вовсе. Однако 1967 год изменил ход еврейской истории…

В 54-й День Иерусалима предлагаем ознакомиться в карточках #ЕАЕКонлайн с мыслями и высказываниями лидеров еврейского государства того времени, а также с полной статьей на нашем сайте:

 

День, изменивший ход еврейской истории

Война за независимость, закончившаяся в 1949 году, определила границы Израиля на последующие 18 лет. Черта прошла буквально по самому сердцу еврейского народа, разделив Иерусалим и будто отрезав от молодого государства всю древнюю историю, хранящуюся в холмах Иудеи и Самарии. В руках иорданцев в том числе оказался Старый город Иерусалима. 19 лет евреи были лишены возможности молитвы у главной своей святыни — Храмовой горы и Стены Плача. За это время успело вырасти поколение, знавшее об этих местах только из рассказов или не знавшее вовсе.

В мае 1967 года весь Израиль был объят гнетущим страхом ожидания. Арабские страны вокруг, превосходящие военной мощью, вновь обещали самым жестоким образом прекратить историю еврейского государства. В третий раз за несколько десятилетий существование критической части еврейского народа было поставлено под угрозу. И в который раз еврейских мир был обескуражен нежеланием других стран вмешаться в угрозу очередного геноцида и помочь чем-то, кроме обеспокоенности и обещаний вмешаться, если вдруг война и правда начнется. Лучше всего атмосферу времени передают отрывки из автобиографии Голды Меир.

«Эшколь, посеревший от тревог и забот, стал искать чьего-нибудь дипломатического вмешательства. Вот и все, о чем он просил; надо ли добавлять, что мы никогда не просили о военной помощи людьми? Эвен был отправлен с этой миссией в Париж, Лондон и Вашингтон; в это же время Эшколь подал знак народу, что он должен, в третий раз за девятнадцать лет, готовиться защищать свое право на существование. Эвен вернулся — и привез самые безотрадные новости. Самые серьезные наши опасения подтверждались: Лондон и Вашингтон были обеспокоены и очень нам сочувствовали, но и теперь не были готовы предпринять что бы то ни было. Очень жаль, конечно, но, может быть, арабская ярость как-нибудь пройдет. На всякий случай они рекомендовали терпение и самообладание. Поживем — увидим, другой альтернативы у Израиля нет. Де Голль был менее уклончив. Что бы ни случилось, сказал он Эвену, Израиль не должен сделать первого шага, пока арабы не нападут. Когда это произойдет, Франция выступит и спасет положение. «А если некого будет спасать?» — спросил Эвен. На это де Голль предпочел не отвечать, но дал ясно понять Эвену, что дружба с Францией целиком зависит от того, будем мы его слушаться или нет. Вопрос о самом нашем существовании за несколько дней был поставлен на карту. Мы были одиноки — в самом буквальном смысле этого страшного слова.»

Посреди израильских городов рылись траншеи, подвалы оборудовались под бомбоубежища, парки готовили под массовые братские могилы, а гостиницы под госпитали для тысяч и тысяч раненых.

«Были и другие зловещие приготовления, которые держались в секрете: парки во всех городах были освящены, на случай, если они будут превращены в массовые кладбища; гостиницы освобождены от постояльцев — на случай их превращения в гигантские пункты первой помощи; неприкосновенный запас заготовлен на случай, если снабжение населения придется централизовать, перевязочные материалы, лекарства, носилки были получены и распределены.»

Израиль готовился к худшему. Но в то же время понимал: шанса на поражение нет, в предстоящей войне нет альтернативы победе.

«Важнее всего были военные приготовления, потому что, хоть мы уже и усвоили окончательно, что мы можем надеяться только на себя, не было, по-моему, человека в Израиле, не понимавшего, что в этой навязанной нам войне у нас нет альтернативы. Только выиграть. Первое, что вспоминается, когда думаешь о тех днях,— это поразительное ощущение единства и целеустремленности, в несколько дней превратившее нас из небольшой общины, нелегко переживающей всякие экономические, политические и социальные неприятности, в 2 500 000 евреев, каждый из которых чувствовал личную ответственность за то, чтобы государство Израиль выжило, и каждый из которых знал, что противостоящий нам враг поклялся нас уничтожить.»

Однако никто в Израиле еще не предполагал, сколь стремительной и успешной войной все обернется, получив одно из самых громких и говорящих за себя названий в истории войн — Шестидневная.

Блестящая операция ВВС Израиля 5 июня, практически лишившая армии Египта, Сирии и Иордании авиации, предопределила ход этой войны. В последующие дни Израиль развернул сухопутные операции на всех фронтах, успешно отбросив противников за несколько дней. Бригаду десантников под командованием Мордехая «Моты» Гура должны забросить на Синай для атаки Египтян из тыла, но из-за успешного продвижения войск, в этой операции уже не было необходимости, и часть отправили в Иерусалим на внутренний, иорданский фронт.

Десантники, лишившиеся громкой операции, которая имела шанс войти в историю, еще не подозревали какую по-настоящему историческую роль им предстоит сыграть в этой войне. Вступление Иордании в войну было под вопросом, израильское командование уговаривало короля не ввязываться задолго до и даже после начала боев, и все же 5 июня огонь в Иерусалиме был открыт.

Бои за город были непростыми. Но уже 6 июня Израиль подошел вплотную к стенам Старого города и занял все высоты вокруг. 7 июня прозвучит приказ штурмовать стены Старого города. Мота Гур начнет распоряжение о наступлении для своих солдат не сухими военными командами, а словами «Мы вот-вот зайдем в Старый город Иерусалима. На протяжении многих поколений наши мечты и мысли были устремлены сюда. И сейчас мы будем первыми, кто сюда зайдет…»

Совсем скоро солдаты займут Старый город, прорвутся через Львиные ворота и Мота Гур отрапортует заветные слова, которые еврейский народ хотел услышать даже не 19 последних лет: «Ар аБайт бэЯдейну (Храмовая гора в наших руках)». Вместе с солдатами вглубь событий продвигался репортер радио Коль Исраэль (Голос Израиля) Рафаэль Амир, который растрогавшись произнесет в прямом эфире то, что тоже станет словесным монументом этому дню: «Я человек нерелигиозный и никогда им не был… Но вот я у Западной стены и прикасаюсь к ее камням…».

На фоне передачи слышится как солдаты кричат благословение благодарности Шеэхияну. Многие из них и правда впервые в жизни окажутся возле Стены Плача, немало товарищей пало по пути, поэтому чистейшей искренности Шеэхияну — «спасибо, что дал дожить до этого дня!». Слышится и как поют Йерушалим шель Захав — песню Номи Шемер, ставшую неофициальным гимном того времени и Иерусалима. Но в песню тоски по разделенному городу, после новости о взятии Иерусалима, добавится последний куплет о возвращении, и она станет такой, какой мы ее знаем сегодня, щемящей и греющей душу в то же время.

Рав Горен — главный раввин армии, чуть ли единственный сознающий до самой глубины всю «танахичность» этого момента, с горящими глазами и дрожащим голосом, со свитком Торы в руке произнесет несколько благословений, не раз протрубит в шофар и волнительно прокричит «В ЭТОМ году в Иерусалиме!», будто напрочь отрицая привычную еврейскую формулу с надеждой на будущие времена и требуя прихода Мессии сейчас…

Это была бы не еврейская история, если бы все эти накаленные до предела, драматические события, которые навсегда войдут в учебники истории, не сопровождала обыкновенная жизненная комичность. Приведем всего пару небольших отрывков из воспоминаний Узи Наркиса — командира центрального военного округа Армии обороны Израиля, которые однако не могут не вызвать улыбку.

«Мы вернулись к машинам, пересели на джипы — они быстрее и маневреннее — и помчались вперед. В ста метрах от ”Шермана”, там, где шоссе поднимается из долины к Львиным воротам, нам встретилась еще одна колонна десантников. Впереди нее шел, точнее бежал… раввин Горен. В правой руке он сжимал свиток Торы, в левой у него был шофар; борода раввина развевалась, пот стекал по лицу, он тяжело и с хрипом дышал. Мы притормозили.

— Рабби, — позвал я. — Садитесь! Мы едем туда же!

— Нет! — закричал он. — На Храмовую гору поднимаются пешком!

— Ну что ж, встретимся на месте!»

Жму на акселератор, джип срывается с места. Эх, если бы у джипов были крылья! Но в тот миг у нашего не то что крыльев, колеса не доставало… Взрыв… Джип кренится, с трудом удерживаю руль. Что с колесом? Покрышка разлетелась в клочья.»

Комичность продолжилась и после взятия города, когда например к Наркису обратился президент Израиля Залман Шазар с казалось бы достаточно очевидной просьбой:

«Поехали в дом президента. Он пожал мне руку, поздравил с освобождением Иерусалима и тут же начал: — Весь народ уже побывал у Стены Плача, а я нет. Президента Израиля там не было! — Но, господин президент, там еще стреляют! Поставить под угрозу вашу жизнь? — Я надену каску. — Господин президент, правила безопасности категорически запрещают…

Тут Шазар вышел из-за стола и грозно сказал:

— Молодой человек, президент Израиля обязан быть у Стены Плача! Мы тут не говорим сейчас о Залмане Шазаре. Он достаточно пожил на свете. То, что ему было положено совершить в жизни, он уже совершил. Но президент страны обязан почтить Стену Плача — самое святое для всего еврейского народа место! Пересмотрите правила безопасности и поедем.

— И когда вы хотите отправиться в путь?

— Сейчас.

Так мы и сделали.»

Пожалуй, после объявления независимости, сложно найти еще в современной израильской истории подобный по эмоциональному накалу эпизод тому, что произошло тогда, 28 Ияра, 7 июня 1967 года. Этот день мы и празднуем вот уже более 50 лет как день Иерусалима.

Этот день навсегда изменил ход еврейской истории. С тех пор евреи больше не были ущемлены в праве молиться у самого желанного для этого месте. А для последующих поколений Старый город Иерусалима и другие его части сегодня воспринимаются уже как нечто само собой разумеющееся.

Да, нам посчастливилось быть поколением, для которого еврейский Иерусалим — данность на расстоянии протянутой руки. Нам посчастливилось быть поколением, не знающим смертоносную дорогу в город в разгар боев еще до объявления независимости. Нам посчастливилось быть поколением, не знающим что значит фактически быть отрезанным 19 лет от всей своей древней истории. Нам посчастливилось быть поколением, не знающим страха подобного тому, что пронизывал страну в мае 67-го. Но нам и на секунду не представить того счастья, что пережили поколения, пронесшие это все на себе. Не приблизиться нам к тому подъему, что испытал народ 28 ияра 5727 года.

В целом же эта война заставила весь мир посмотреть на еврейское государство иначе. Не исключением были и евреи диаспоры, которых Израиль будто заставил вдруг воспрянуть всем еврейским нутром, ощутить сначала неописуемый страх, желание помочь, а затем и невероятное чувство гордости. И наконец осознать — там, где-то на далеком Ближнем Востоке, есть еврейский дом, и если кто сомневался до сих пор — теперь это уже очевидно: он там навсегда! И он терпеливо ждет своих сыновей…

Автор: Дмитрий Островский

Неделя еврейского контента: 18.04 – 2.05

#ЕАЕКонлайн вводит новую рубрику «Неделя еврейского контента». Собираем в одном месте самые любопытные материалы еврейского интернета.

Определение еврейства человека по Торе и по ДНК-тесту, борьба со стереотипами, синагога в виде книги, блокировка Суэцкого канала на 8 лет, тираны римские и советские — это и другое в нашем обзоре еврейского контента за последнее время.

100 лет со дня смерти Йосефа Хаима Бренера

Йосеф Хаим Бренер родился 11 сентября 1881 г. в местечке Новые Млыны (ныне село в Сновском районе Черниговской области Украины). Получил традиционное еврейское образование в ешиве Почепа.

Бренер приехал в Землю Израиля в 1909 году уже известным переводчиком, писателем и публицистом, успев даже поработать редактором важного литературного лондонского журнала на иврите «Ха-Меорер» («Будильник»). При помощи партии Бунд он бежал в Лондон от преследований за дезертирство из русской армии после начала русско-японской войны 1904-1905 гг. До побега Бренер успел отслужить в русской армии почти 2 года. В 1920, уже в Земле Израиля, он стал редактором журнала рабочей партии Ахдут ха-‘авода «Ха-Адама» («Земля») и одним из организаторов профсоюзного движения («Гистадрут»).

Ему принадлежит перевод на иврит поэмы Александр Блока «Двенадцать» с комментариями, касавшимися отношения поэта к революции, и его эстетического новаторства, а также первый перевод на иврит «Преступления и наказания» Ф. Достоевского.

Бренер сделал много для создания новой еврейской литературы и сам будучи человеком далеко не состоятельным, жившим в бедности, брал под покровительство молодых талантливых писателей пишущих на иврите. Так, Шмуэль Йосеф Агнон, единственный из ивритских писателей, удостоенный в будущем Нобелевской премии по литературе, восхищался личностью Бренера, его принципиальностью и прямотой, считал его высочайшим литературным авторитетом. Фактически именно Бренер помог Агнону занять ведущую позицию в формирующемся в Стране Израиля литературном сообществе и даже, сразу после приезда Агнона, снимал для него скромную комнату в Тель Авивском районе Неве Шаанан, где Агнон по собственному признанию усердно, как никогда ранее, по 12 часов в день писал. В своих воспоминаниях Агнон с благодарностью подчеркнул, что Бренер потратил свои последние средства на издание первой написанной Агноном в Земле Израиле новеллы и даже заложил для этого у ростовщика свои подтяжки.

Расставшись с иудаизмом, Бреннер нашел себе новую «религию» — толстовство, которому не изменял до последних дней: сделался вегетарианцем, идейным сторонником опрощения (что при его всегдашней бедности было легко) и помощи ближнему, а также сексуальным аскетом, полагая, что интимная близость возможна только в браке при обоюдной любви.

Бренер высказывал идею полного разделения религии и государства: «С нашей точки зрения еврейская жизнь и религия евреев совсем не одно и то же. Еврейская жизнь — это продуктивные дела на благо евреев».

Автор наиболее полной биографии Бренера проф. Анита Шапира обобщила:

«Течение его жизни отражает всю драму еврейской истории в двадцатом веке: переход от веры к атеизму, от традиции к кризису, странствования и переезды из страны в страну, глубокая связь с русской культурой и обретение западной, колебания между идишем и ивритом, между первыми зародышами сионистского движения и притяжением к большому миру».

Бренер стал культовой фигурой в литературном мире тех лет. Литературные критики называют Бренера «рациональным пессимистом сионизма», признававшим, что жизнь очень сложна и трудно сказать о происходящем что-то хорошее, но надо прилагать все усилия для исправления и тогда есть хоть какая то надежда на изменения к лучшему в настоящем и в будущем. Такой подход выглядит особенно интересным с философской точки зрения учитывая атеизм Бренера.

Бренер был зверски убит во время погрома в Яффо на Песах 2 мая 1921 г. Сам писатель за несколько месяцев до кровавых событий писал:

«Возможно завтра еврейскую руку, которая пишет эти строки, на глазах английского губернатора проткнет кинжалом какой-нибудь «шейх» или «хаджи», и она, эта рука, не сможет ничего сделать, потому что она не знает, как держать меч…» Этот погром в сионистсткой историографии был озаглавлен «беспорядками в Яффо 1921 года».

Одна из версий тех событий такова — 1 мая 1921 года Еврейская коммунистическая партия вышла на демонстрацию в честь Международного дня солидарности трудящихся, а их политические противники — социалисты Ахдут ха-Авода, шли своей отдельной колонной. Политические противники встретились и между участниками разгорелась драка. Арабы, проживавшие в окрестностях и в Яффо решили, что евреи напали на арабов, и включились в драку, которая переросла в погром еврейских кварталов. В беспорядках погибли 47 евреев и среди них Йосеф Хаим Бреннер, Йегуда Яцкар и его 14-летний сын Авраам, Цви Гугиг, Йосеф Луидор, Цви Шац и два еврейских фермера из Нес-Ционы, а так же 48 арабов. Большинство жертв погибли от рук британских полицейских, прибывших остановить насилие.

Бренер погиб в 39-летнем возрасте и был похоронен в братской могиле жертв Яффского погрома на знаменитом тель-авивском кладбище Трумпельдора. На этом же кладбище были похоронены Хаим Арлозоров, Хаим Нахман Бялик, Меир Дизенгофф, Ахад хаАм, Макс Нордау, Шауль Черниховски и многие другие политические, общественные и культурные деятели молодого ишува.

Если бы в мае 1948 существовал твиттер

День провозглашения независимости Израиля – 14 мая 1948 г. (5 ияра 5708 г.) – безусловно, один из важнейших и счастливейших дней в еврейской истории. Однако он был окружен массой событий, произошедших до и после. Война за независимость началась задолго до этого дня. К маю 48 года тяжелейшие бои уже шли по всей Эрец Исраэль. За день до провозглашения пали кибуццы Гуш Эциона. Иерусалим был в тяжелой осаде. После провозглашения война разразилась с новой силой и первые недели нового еврейского государства выдались крайне непростыми. Бои войны за независимость будут продолжаться еще более года.

И все же Израиль героически выстоял в этой войне и все то что произошло после – 73 невероятных года, как говорится, – уже история. Предлагаем вам ознакомиться с тем, что думали, чувствовали и говорили лидеры еврейского государства, охваченные целым спектром эмоций в тот переломный момент.

Тель Авиву 112 лет!

11 апреля 1909 года, в холь а-моэд Песах, была проведена знаменитая «лотерея ракушек» – розыгрыш участков для первых домов первого современного еврейского города Эрец Исраэль*, положившее начало строительству домов для 66 семей.

Идея начала строительства города впервые прозвучала тремя годами ранее, на собрании еврейских жителей Яффо. Недовольство растущими ценами на жилье, теснотой и другими социальными проблемами побудило двух недавно прибывших репатриантов Акиву Арье Вайса и Давида Смилянского выступить с инициативой о полноценном выходе за пределы арабского Яффо, чтобы построить неподалеку уже не квартал, а полноценный независимый город.

Поначалу встретившая непонимание идея собирала все больше сторонников и в итоге добилась успеха. Было основано общество владельцев домов «Ахузат Байт».

Однако понадобилось три года, чтобы пробить бюрократию сначала сионистского руководства и англо-палестинской компании (будущий банк Леуми), а затем турецкого правительства, выкупить нужную землю за невероятную цену и встретить еще много трудностей на пути прежде чем приступить к строительству.

Даже незадолго до своего запуска, проект дважды стоял перед угрозой срыва: сначала, когда турецкие власти неожиданно установили на месте будущего города казарму, а затем когда несколько арабских семей разбили там же свои шатры, отказываясь двигаться с места. Оба случая были разрешены денежными средствами.

Но наконец весной 1909 года этот дорогой сердцу и бюджету еврейских поселенцев проект наконец превратился из плана в реальность и на пустынных тогда песчаных холмах стал возводиться первый еврейский город современной истории.

Только через год, в мае 1910 года город получит свое нынешнее название. Первые жители очень хотели отдать дань уважения Герцлю, но первую улицу и первую школу уже назвали в его честь, поэтому возник еще один вариант – Тель Авив – так на иврит перевел утопический роман Герцля «Альтнойланд» Нахум Соколов. Между вариантами Иврия, Неве-Яффо, Авива, Яффа аХадаша большинством голосов было выбрано название известное нам сегодня.

Город стал быстро развиваться, но настоящим ударом, поставившим его будущее под угрозу стала Первая мировая война, и в частности враждебность и недоверие турецких властей к еврейскому населению всего Ишува** в целом. В годы войны большое количество жителей Тель Авива было сразу депортировано, а руководство города во главе с Меиром Дизенгофом оказались перед лицом смертельной опасности, не раз подозреваясь в предательстве и шпионаже. Несколько раз им чудом удавалось спастись от депортации или даже казни. Однако к концу войны под предлогом угрозы вторжения со стороны моря все оставшиеся жители Тель Авива были все же эвакуированы и город пусть ненадолго, но опустел.

И все же трудности, возникавшие во время и после войны не смогли остановить дальнейший бурный рост города, которому, благодаря дерзости идеи двух репатриантов с просторов Российской Империи, суждено было стать жемчужиной будущего Израиля и Ближнего Востока, настоящим символом сионизма и молодого еврейского государства. Символично, что именно в Тель Авиве начнет писаться совершенно новая страница еврейской истории, когда в одном из первых возведенных здесь в 1909 году домов, почти 40 годами позднее будет провозглашена независимость еврейского государства.


 

* имеется в виду не сельхоз поселение (которые создавались и до), а именно город, с полностью еврейским населением (в отличие от старых городов, таких как Иерусалим, Хайфа, Хеврон и др.)

** Ишув (в переводе поселение) – общий термин, под которым понималось вся еврейская поселенческая деятельность на территории Эрец Исраэль в досогударственный период.

110 лет «делу Бейлиса»

110 лет назад был убит Киевский мальчик Андрей Ющинский. Расследование этого преступления и и судебные слушания, последовавшие позднее, стали так называемым «делом Бейлиса», процессом над киевским приказчиком Менахемом Мендлом Бейлисом, обвиненном в ритуальном убийстве христианского мальчика. Поначалу эта история не вызвала значительного общественного резонанса, но когда дело дошло до суда, который состоялся в Киеве в 1913 году, в российской империи развернулась грандиозная антисемитская кампания, а ответный общественный протест достиг мирового масштаба. 

«Бейлис кидается, как коршун, дети разлетаются подобно воробьям, но он продолжает гнаться за двумя. Один из них, Женя Чеберяк, убегает, другой, Андрюша Ющинский, попадает ему в руки. Вот и отлично. Среди белого дня, при рабочих, которые возят глину (установлено документально!), Бейлис спокойно тащит мальчика к пустой печке, как хозяйка нeсет пойманного цыпленка: дело, очевидно, к спеху. Возможно ли привлечение, арест и суд на основании обвинения, исходящего из таких предпосылок?» – пишет Владимир Короленко, который присутствовал почти на заседаниях суда и написал обращение «К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)», подписанного видными писателями и общественными деятелями.

В итоге «дело Бейлиса», которого после жарких прений суд оправдал, стало самым громким судебным процессом в Царской России.  

Очень современно звучит Владимир Жаботинский в очерках  «Вместо  апологии» и «Дела без Бейлиса» где выступает против стремления евреев тогда и сегодня оправдаться в том, в чем их обвиняли. Жаботинский писал:

«Ритуального убийства у нас нет и никогда не было… с какой же радости лезть на скамью подсудимых нам, которые давным-давно слышали всю эту клевету, когда нынешних культурных народов еще не было на свете… Никому мы не обязаны отчетом, ни перед кем не держим экзамена, и никто не дорос звать нас к ответу».

Тогда и сегодня не евреи должны доказывать свою невиновность, а те, кто верит в употребление евреями крови  христиан, должны доказать правоту своего заблуждения, которое иначе как глупостью не назовешь. 

Мы как и Жаботинский считаем недостойным поведение евреев, которые столетиями оправдывались в том, что не употребляют кровь христиан для приготовления мацы на Песах, а в начале 20-го века еще и взяли моду извиняться за революцию и еще ряд грехов странного содержания.

125 лет книге «Еврейское государство» (1896)

125 лет назад был написан один из важнейших трудов, способствовавший еврейской самоидентификации и становлению еврейского государства — «Еврейское государство. Опыт новейшего разрешения еврейского вопроса» Биньямина Зеэва (Теодора) Герцля. Герцль — провозвестник еврейского государства, отец государственного сионизма и основатель Всемирной Сионистской Организации опубликовал свою работу в начале 1896 года. Это было краткое сочинение, призывавшее к сосредоточению евреев в собственной независимой стране.

В своей книге Герцль писал: «Мы — народ своеобразный, народ особый. Мы повсюду вполне честно пытались вступить в сношения с окружающими нас народами, сохраняя только религию наших предков, но нам этого не позволили. Напрасно мы верны и готовы на все, а в некоторых странах даже чрезмерные патриоты; напрасно жертвуем мы им своею кровью и достоянием, подобно нашим согражданам; напрасно трудимся мы, стремясь прославить наши отечества успехами в области изящных искусств и знаний; напрасно трудимся мы, стремясь увеличить их богатства развитием торговли и промышленности, все напрасно. В наших отечествах, в которых мы живем столетия, на нас смотрят, как на чужестранцев».

По мнению Герцля, только полноценное национальное возрождение еврейского народа могло стать путем решения актуально стоявшего на общественной повестке дня «еврейского вопроса». Он также считал, что решение проблемы антисемитизма — это одна из важнейших задач еврейского государства и главная проблема восточноевропейского еврейства.

В дневниках Герцля есть любопытное упоминание об обстоятельствах его первой встречи с интеллектуальным антисемитизмом — книга Карла Дюринга «Еврейский вопрос как вопрос о массовом характере и о его вредоносном влиянии на существование народов, на нравы и культуру». Дюринг не был «средневековым дикарем», малограмотным, примитивным и обманутым кем-то, однако он утверждал, что интеграция евреев в европейское общество очень вредны для Европы и требовал отменить значительную часть последствий эмансипации. Герцль записал в дневнике: «Если все это мог написать человек такого острого ума и такой широкой эрудиции, как Дюринг, то что же можно ожидать от невежественной черни».

К Герцлю по сути пришло понимание, что антисемитизмом поражены самые широкие слои населения, и потому только создание национального еврейского государства может решить эту болезненную проблему во имя всеобщего блага, а не только во благо евреев. В своем труде он писал: «Я думаю, что правительства, будь то добровольно или под влиянием своих антисемитов, обратят внимание на этот проект, может быть, отнесутся к нему с симпатией».

Герцль так же постепенно осознал необходимость уделить место еврейским традициям в том государстве, о котором только мечтал, и его истинные представления на этом жизненном этапе ярко проявились во вступительной речи на Первом сионистском конгрессе: «Сионизм есть возвращение к еврейству прежде, чем возвращение в Страну евреев». Эта фраза, на которую биографы и исследователи зачастую не обращали достаточного внимания, описывает эволюцию мировосприятия Герцля, ставшего в этот момент в большей степени Биньямином Зевом, чем Теодором.

Государственный (политический) сионизм Герцля сформировался как западноевропейский феномен и постепенно вовлек в свои ряды национально-религиозную компоненту, заложив основы связей между еврейской цивилизацией и еврейским национальным движением, сформировавшимся в новое время.

В книге «Еврейское государство» Теодор Герцль анализирует опыт новейшего разрешения еврейского вопроса, те идеологические установки, которых он придерживался в прошлом: «При некотором продолжительном, политически благоприятном положении мы, вероятно, все ассимилировались бы повсюду», но в конечном итоге приходит к отрицательной оценке своих прошлых воззрений: «Я думаю, что это было бы не похвально» и тем самым признает самобытные черты еврейского народа.

Герцль в своей книге попытался сформулировать модель еврейского государства, однако стоит признать, что модель эта достаточно утопична и не конкретна. В ней отчетливо прослеживается желание войти в семью народов, освободиться от груза прошлого, но при этом отмечено, что стремление к созданию еврейского государства должно черпать силы из прошлого народа. Возможно, что политическая конъюнктура продиктовала Герцлю такую многовекторную позицию, чтобы построить общую платформу для сторонников религиозных, традиционалистских и светских кругов.

Можно по-разному относиться к Герцлю как личности, но мы должны признать, что введенная им в политический лексикон идея политического сионизма стала объединяющей силой. Герцль был убежден что «сыны Израилевы, разбросанные по четырем концам света» и придерживающиеся различных идеологий и верований, являются представителями единого народа, задача которого — стремиться к возрождению собственной государственности.

Идея политического сионизма витала в Европе, однако именно Герцль смог доступно сформулировать и вовлечь в сионистское движение многих влиятельных современников.